Вот никогда не поверите, но читаю я тут одну книгу- Джоди Пиколт «Забрать любовь», причем попалась она мне в руки абсолютно случайно. Блуждала по сайтам современной литературы в поисках занятного чтива и тут бац...
Скажу честно, меня заинтиресовало именно описание.
описание
Мать, которая ушла из семьи из-за нее, беременность, которую она не могла не прервать, муж, которому она так и не стала идеальной женой, ребенок, с которым она не справилась... Пейдж не удается заглушить чувство вины! Отложив собственную жизнь на потом, она позволила карьере своего дорогого Николаса, подающего надежды кардиохирурга, поглотить их любовь. Но рядом с ним она чувствует себя чужой и однажды, как когда-то ее родная мать, бросает мужа с младенцем на руках...И только, начав читать книгу, я обнаружила в ней, угадайте кого? Ага-КОСАКУ!!!!!
читать дальше о моей больной фантазии
Значится так, перелистываю я странички, сюжетика почти нет, все так сопливенько и скучненькою пока я не дохожу до описания истории одного из главных героев-Николоса. Я бы никогда не подумала, что смогу так ярко увидеть одного из своих любимых экранных героев в книге, но так уж вышло. И дело тут абсолютно не во внешности, а скорее в характере и жизненных устойках, в озабоченности работой и зацикленности на ней, когда высокий уровень профессионализма достигается полной и безоговорочной отдачей своему делу. Ну и конечно на этом не все совпадения)) Николас у Пиколт конечно же медик и... тадам..... начинающий кардиохирург, молодой интерн, подающий грандиозные надежды. Нелюдимый, сдержанный, гоноровистый и беспорно талантливый. Я словно наяву вижу Аизаву-сенсея в своей синей форме летной мед бригады. Вижу его отрешенное лицо во-время сложной операции, наблюдаю как он сосредоточенно вчитывается в очередную историю болезни, как с отсутствующим видом размышляет над чем-то. А Вам еще не кажется это на кого-то похожим?
Тогда я тут приведу пару цитат с книги, авось кого-то привлекут...
читать дальше
"Годом ранее Николас принял решение специализироваться в кардиохирургии. Из расположенной над операционной галереи он, как Бог, наблюдал за операцией по пересадке сердца. Хирурги извлекли плотный комок мышц из портативного холодильника и поместили его в разверстую грудную клетку пациента, представляющую собой одну сплошную рану. Крошечными стежками они сшивали артерии и вены, а тем временем сердце уже готовилось выполнять свою работу. Когда же оно наконец забилось, перекачивая кровь пациента и насыщая ее кислородом, давая ему шанс на жизнь, Николас почувствовал, что на его глаза наворачиваются слезы. Одного этого было бы достаточно, чтобы склонить его к кардиохирургии."
"Николасу удалось преодолеть страх перед чужаками, но отчужденность стала частью его натуры, не позволяя ему ни с кем сближаться. Он умел быть обаятельным, если ситуация того требовала, но по большей части избегал разговоров с незнакомыми людьми, прячась за деланным интересом к лепнине на потолке. Никто не ожидал от него спонтанности, что позволяло ему лучше оценить ситуацию. В результате его высказывания бывали гораздо более взвешенными, чем у тех, кто выскакивал со своим мнением."
"Минувшая неделя стала для Николаса настоящим испытанием. Один из его пациентов умер на столе прямо во время операции по удалению желчного пузыря. Ему пришлось сообщить тридцатишестилетней женщине, что опухоль у нее в груди злокачественная. Сегодня его снова перевели в кардиохирургию, что означало полную смену пациентов и историй болезни. Он прибыл в больницу в пять утра и из-за конференции пропустил ланч; он до сих пор не сделал записи по результатам утреннего обхода, и, как будто этого всего было недостаточно, его на целых тридцать шесть часов назначили дежурным врачом."
"Уже много лет Николас измерял время своей, особой шкалой. Месяцы и дни не имели вообще никакого значения. Часы были необходимы для записей в истории болезни. Жизнь Николаса протекала своего рода блоками — местами, где он проводил время, и медицинскими специальностями, заполнявшими его мозг множеством фактов. Учась в Гарварде, он измерял семестры дисциплинами: гистология, нейрофизиология, анатомия, патология. Последние два года практики в больнице слились воедино. Его практика началась в отделении общей терапии, после чего последовал месяц психиатрии, два месяца общей хирургии, месяц радиологии, три месяца акушерства, гинекологии и педиатрии и так далее. В круговороте специальностей и больниц он на какое-то время напрочь забыл о существовании времен года."
"Во время ночных дежурств Николас учился слушать. Гулко разносящиеся по коридорам шаги сообщали ему, что медсестры совершают свой обычный полуночный обход. Когда все было тихо и спокойно, Николас часто гулял по больничным коридорам, глубоко засунув руки в карманы белого халата. Он не заглядывал в палаты, даже когда работал в отделении общей хирургии, и пациенты представляли для него нечто большее, чем имена на двери палаты. Вместо этого он блуждал, как неприкаянный полуночник, нарушая тишину собственными тихими шагами."
Вообще-то история Николоса и Косаку абсолютно не похожи. Но почему-то мне очень хочеться посредством книги немного оживить образ Аизавы, дополнить его оставшимися за границами экранами фактами из его жизни. Жизни, которая протекает за пределами его работы. А может мне просто хочеться пофантазировать на тему "как сложилась дальнейшая судьба доктора Аизавы"))). И хотя я еще и половины рассказа не осилила, но думаю дальнейшее развитие сюжета меня нисколечко не разочарует, а только подстегнет фантазию)